Футбол дарит счастье подросткам с преступлениями. Репортаж из особого места в Адыгее

Любовь Курчавова – из Майкопского спецучилища.

– Тебе сколько осталось?

– 23 дня. А тебе?

– 9 месяцев. И 4 дня.

– Много.

Мы в Майкопском спецучилище. Сейчас оно в 70 километрах от города – в 2011-м переехало в село Новосевастопольское. То ли неприятное соседство смущало владельцев строящейся рядом гостиницы, то ли руководство хотело избавить детей от соблазна перемахнуть через забор и оказаться в центре города.

Подростки (им от 11 до 18 лет) попадают сюда по решению суда после нескольких правонарушений разной степени тяжести. В Майкопском спецучилище содержатся только мальчики, сейчас их около ста. Срок заключения – от года до трех.

Майкопское спецучилище отличается от других учреждений такого типа тем, что там много играют в футбол. Все благодаря семье Кошко – Адаму Хазретовичу и его сыновьям Рустему и Юнусу.

Проект «Надежда» (так называется команда) неоднократно участвовал во всероссийском конкурсе проектов массового футбола «Россия – футбольная страна!», который уже три года проводит РФС, и в этом году наконец-то стал победителем в номинации «Лучшая футбольная инициатива».

Мы приехали в село Новосевастопольское, чтобы увидеть, как футбол делает парней с тяжелым прошлым самыми счастливыми людьми на планете.

***

Перед отъездом в Новосевастопольское Рустем спросил у меня: «Как ты себе представляешь наше спецучилище?» Я ответила: «Должно быть похоже на советский детский лагерь».

Давно я так не ошибалась.

Училище я опознала по высокому бордовому забору. Мы прошли через КПП и оказались на территории. И вот что увидели.

Не очень похоже на то, что мы представляем себе при словах «исправительное учреждение».

Истории, которые приводят парней в спецучилище

С какими историями сюда попадают?

11-летний парень украл ящик гвоздей и продал его, чтобы купить хлеба – дома не было еды.

Однажды заехал специалист по краже элитных продуктов: принимал в вотсапе заказы на дорогой алкоголь и еду, шел в магазин, выносил все в рюкзаке (изнутри он обложен фольгой – чтобы не срабатывало) и продавал за полцены.

Еще один украл козу и зарезал – тоже нечего было есть.

Другой парень мечтал об отъезде домой: рассказывал, как сильно его ждет мама, и обещал отправить большую посылку со сладостями, когда доберется. До дома его сопровождал воспитатель. Приехали, стучат – никто не открывает. Дернули за ручку – открыто. Зашли – пьяная мама лежит с несколькими мужчинами. У парня случилась истерика: он со слезами просился обратно в спецучилище.

Встречаются и более жуткие случаи – такие, от которых берет нервная оторопь. Например, 13-летний парень после конфликта зарезал отчима.

Звучит странно, но бывают смешные случаи, связанные с прошлым ребят. «У папы раньше была машина ВАЗ-2112, у нее автоматически закрывались двери, – вспоминает Рустем. – Если ключи в машине оставил, получалось неприятно. Однажды так и произошло. Мы приходим: «Ребята, кто умеет машины открывать?» Лес рук сразу же: «Я умею». Помогли в итоге».

Идем в мастерские. Нам показывают нарды и стулья, а в теплице дарят огурец

С парнями мы впервые встречаемся в мастерских – оказывается, они не только учатся, занимаются спортом и работают с психологами, но и получают профессию. В Майкопском спецучилище их пять: штукатур, столяр, каменщик, мастер отделочных работ и овощевод.

Нам показывают каждую мастерскую. «Штукатурим стенки, декоративку (декоративные работы – Sports.ru) делаем, – важно объясняет парень, которого все называют Жужа. – Клеим обои, шпаклюем, красим». Наш фотограф Таня спрашивает: «Можно я вас щелкну?» Рустем уточняет: «Щелкну – в смысле сфотографирую. А то у них может быть другое понимание слова. Да, Жужа?». Спрашиваю: «Что за понимание?» Рустем отвечает: «Я тебя сейчас щелкну – это ударю».

Идем дальше, заходим к каменщикам. «Скорее всего, потом буду дома строить, – говорит Азизбек. – Как получится». В столярной мастерской нам показывают нарды, табуреты, стулья – их потом дарят учителям и мастерам на праздники, передают родным или забирают себе. А нарды могут отнести в комнату отдыха, чтобы поиграть в свободное время. В столярке мы знакомимся с Артемом. Он краток: «Это сложненько делать. А я учусь. Нравится».

Потом нас отводят в огромную теплицу. Раньше там росла картошка (Коля, который занимается овощеводством, с гордостью говорит, что ею их кормили в столовой), теперь – огурцы. «Искусственно их опыляем. Скоро уже должны вырасти», – поясняет Коля, а потом копошится в кустах и дарит нам с Таней по огурцу.

Телефонов у ребят нет. Родители могут приезжать на свидания – для них есть отдельный корпус

Воспитанники делятся на пять групп: в трех ребята постарше, в остальных – помладше. Покидать территорию училища без взрослых они не имеют права, но в свиданиях не ограничены – по распоряжению директора построили отдельный корпус на несколько комнат, куда родители могут приехать на пару недель и провести время с детьми. Личных телефонов у ребят нет – политика учреждения. Но родителям можно позвонить в любой момент. «Когда есть телефон, ребят очень тяжело чем-то заинтересовать – спортом, природой, бассейном, – объясняет Рустем. – У них все внимание на телефонах. Сейчас нашим детям – лишь бы побегать, что-то руками поделать».

Перед главным корпусом на нас налетает группа парней – все бегут пожать руку Рустему и спросить, как у него дела. Пока он этого не сделает, дальше мы не пройдем. Все они в белых рубашках – уже готовы к школе. Уроки начинаются в 13:00.

На стене в главном корпусе вывешены оценки. Три графы: учеба, производство, поведение. Каждый месяц выводят среднюю и на ее основании решают, разрешать ли ребенку выезд на мероприятия. Со спины подлетает Коля: «Смотрите: у меня пять, пять, пять везде».

Каждый день перед уроками (их впереди шесть) проходит построение. Ребята выстраиваются по классам, получают рапортички на день (три пятерки за день = поощрение!), слушают обращение заместителя директора и Адама Хазретовича – руководителя по спортивной деятельности.

Построение заканчивается протяжным «Спааасибо, Адам Хазретович», и Рустем снова общается с парнями: смотрит рапортички за последние дни. Спрашивает у одного из них: «Объясни мне такую ситуацию: почему у нас по обществознанию двойка на прошлой неделе? Исправил?» Диалог заканчивается спором: поспорили на исправление двойки, но уже по истории. «Они обычно из-за истории и обществознания сильнее всего переживают – их же моя мама ведет. Она очень строгая», – поясняет Рустем.

Почему в спецучилище занимаются футболом?

В Майкопском спецучилище есть поле с искусственным газоном, площадка для пляжного футбола и волейбола и еще одна площадка – с резиновым покрытием. Зимой тренировки проходят в спортивном зале (в нем еще есть трасса для занятий скалолазанием).

Кажется, футбол в спецучилище любят все. Началось это еще в 2011-м.

«Я тогда работал с дублем майкопской «Дружбы», и Аслан Туркубиевич, который тогда только стал директором спецучилища, сказал: «Одни пацаны, надо их чем-то заинтересовать», – вспоминает Адам Хазретович. – Я сомневался – все-таки страшно в такое училище идти. Были опасения из-за того, какие тут будут дети».

Рустем тогда работал ассистентом судьи во Второй лиге. «Сразу после отца пришла мама, потом – я, а потом уже брат, – вспоминает он. – Папа сказал, что один не справляется, и объяснил, что хочет воспитывать детей, которые попадают в это училище, через футбол. Так я здесь и оказался».

Как проходят тренировки? Упражнения, двусторонка, никакого мата, смешные перепалки

Теперь идем на тренировку. Сегодня ее проводит Рустем, но вообще тренеры делят обязанности: Адам Хазретович и Рустем отвечают за технику и тактику, Юнус – за физику. Ребят делят на три группы: 11-13 лет, 14-15 лет, 16-17 лет.

В спецучилище есть даже комната для теории – напротив нескольких рядов стульев висит телевизор, на котором показывают нарезки. «Учим правильно перестраиваться, в атаке взаимодействовать, – говорит Рустем. – Это кропотливый труд. Но обычно сложно достучаться на первый-второй раз. Потом у ребят просыпается интерес, и они очень быстро вливаются».

Тренировка выглядит привычно: разминка, упражнения на контроль мяча, игра в пас, удары по воротам. Все в хорошей форме и бутсах, играют классными мячами. Рустем говорит, что форму, как и всю остальную одежду, ребятам выдает училище, а мячи они получают благодаря проекту «Футбол в школе». «И еще их дарят, – добавляет тренер. – В прошлый раз мы покупали мячи где-то в 2017-м. При этом у нас еще много новых мячей, которыми никто даже не пользовался. Отложены».

Начинается короткая двусторонка – два тайма по пять минут. Вот тут ребята заводятся и смешно препираются. Рустем свистит: «Штрафной удар». «Что?! Там в мяч было», – возмущается сфоливший. «Штрафной удар, в спину толкаем», – отвечает Рустем. «Да в какую спину, если он плачет как девочка?» – говорит расстроенный парень. «Это было жестко», – смеется Рустем.

Прислушиваюсь к диалогам парней на поле и удивляюсь: мата совсем не слышно. «Это у нас очень строго пресекается, – объясняет Рустем. – Ни у кого даже в мыслях такого нет. Понятно, бывает, у кого-то выскочит, но они это как преступление оценивают. Вообще не ругаются. Никогда».

После тренировки мы немного пообщались с Колей, с которым познакомились в теплице. Ему 16, он болеет за «Манчестер Юнайтед», любимый игрок – Маркус Рэшфорд. «В футбол я раньше не умел играть. Здесь научили. Когда приеду домой, постараюсь попасть в команду. Но сейчас я, может, продлюсь и останусь здесь еще на полгода. Мне охота закончить здесь восьмой класс, поехать в Москву [на турнир]. Да и вообще, если честно, я уже так ко всему тут привык. Как дома. Я здесь уже три года, осталось 2,5 месяца». Спрашиваю: «А как ты сюда попал?» Коля немного замялся и с улыбкой ответил: «Ну… Кражи. В плохую компанию попал».

Рустем спрашивает: «Больше шалить не будешь?» Коля уверенно говорит: «Нет, конечно. Хватит, наигрался».

Как заинтересовать и раскрепостить детей? А как тренеры других команд реагируют на парней из спецучилища?

«Приехав, ребята замыкаются, смотрят исподлобья, – рассказывает Адам Хазретович. – Пару раз приобнимешь, скажешь: «Красавчик». Максимум – неделя, и он уже расплылся: «Тоже хочу заниматься. Возьмете меня?» Был у нас один парень – высокий такой. Мы его и так и сяк, он отвечает: «Не хочу заниматься футболом». А как-то раз пришел, увидел книгу про Льва Ивановича Яшина: «Можно почитать?» Говорю: «Возьми». Прочитал, а потом спрашивает: «Можно я к вам буду ходить?» Стал вратарем, конечно. Кепку носил. А под кепкой фотография Льва Ивановича приклеена».

В работе с такими ребятами очень важно завоевать авторитет. Адам Хазретович объясняет, как это сделать. «Приходя на тренировку, нужно работать. Ты должен сам показывать, как вести мяч, как бить. Не на словах. Я в свои 63 года выхожу, обвожу фишки, пробиваю. Когда сам показываешь, они в три, пять, десять раз лучше делают».

Особая история – отношения с тренерами других команд.

«Когда я первый раз повез команду спецучилища на пляжный футбол, это было что-то, – вспоминает Адам Хазретович. – Все тренеры других команд говорили: «Ты кого привез вообще?» А у нас все парни были расписные – от колена, от плеча. Сейчас уже другие дети, а тогда конкретные пацаны были – все в росписях. Я этим тренерам отвечал: «Такие же ребята, как у тебя. Только нашалили чуть-чуть».

Бывали такие тренеры, которые могли на все поле крикнуть: «Вы кому, зэкам проигрываете?!» Мои сразу расстраиваются, а я говорю: «Ваше дело – победить. А со всем остальным потом разберемся». Они выходят злые: «Сейчас покажем им зэков». Женщины, которые ездили с нами на турниры, после таких слов сразу накидывались: «Как вы себя ведете? Что вы себе позволяете?»

Состав команды постоянно меняется – из-за истечения сроков. Приходится начинать с нуля

Сроки, которые получают воспитанники спецучилища, не привязаны к рамкам учебного года или каким-то еще условным границам. Кто-то из парней уедет через неделю, кто-то – через полтора месяца, кто-то – через год. Это мешает футбольной команде добиваться серьезных результатов, но все уже привыкли.

«Это большая проблема, – говорит Рустем. – Постоянно надо искать выходы. Ребенок только начал понимать, что такое футбол, принимать правильные решения на поле, и тут он уходит. И все начинается заново. У нас нет «отбора» – только «набор». Каждый распад команды я воспринимаю как вызов, с которым нужно справиться. А я люблю вызовы».

Спрашиваю: «А в училище есть те, кто не занимается футболом?» «Есть, конечно, – отвечает Адам Хазретович. – Те, кому нельзя по состоянию здоровья. Если их построить, спросить: «Кто на тренировку?», то руки поднимут все – и больные, и хромые».

У «Надежды» есть по-настоящему футбольные традиции: например, каждому перед отъездом домой устраивают прощальный коридор. «Мальчишки этого заслуживают, – говорит Адам Хазретович. – 98% из них, наверное, и не знали, что такое футбол, когда к нам приехали».

У спецучилища есть спортивная база

После тренировки мы едем в еще одно важное для Майкопского спецучилища место – на спортивную базу «Шунтук». Выезд туда – праздник для детей (и одно из поощрений за хорошую учебу). «Здесь они кайфуют, – подтверждает Рустем. – Для них поездка сюда – настоящий отдых. Думаю, им очень тяжело так долго находиться в замкнутом пространстве. Как футболисты: только они на сборах несколько недель, а наши ребята – три года».

На базе есть футбольное поле и стена для скалолазания. Там «Надежда» готовится ко всем турнирам. Ребята живут в небольших домиках – в комнатах на троих.

В «Шунтуке» мы наконец-то знакомимся с Юнусом – братом Рустема и судьей Первой лиги. Он тоже тренирует ребят.

«Папа просто попросил помочь, – отвечает Юнус на вопрос, как пришел в спецучилище. – Сразу после прихода нашей семьи директор сказал: «Будем развивать футбол». Когда он впервые сказал про базу, я подумал: «Какой вообще «Шунтук»?» Тут же вообще ничего не было, просто котлован. «Здесь будет поле, здесь – вот это, тут – это». Думаешь: «Да-да-да». Но вот – сделал. До этого я был в футболе, но группу не вел никогда. Я не то чтобы тут работаю, но один раз пообщаешься с этими ребятами, и их уже не хочется оставлять. Наоборот, хочется делиться чем-то, что-то рассказывать. Увидят меня по телевизору и выносят мозг – каждый об этом скажет».

«Во всем, что сделали эти дети, виноваты взрослые»

«Я смотрю на них не через призму приговора или общества, в котором они росли, а просто как на детей – говорит Рустем. – Воспринимаю их как своих – у меня двое бегают. Отношение у меня к ним такое же.

Практически во всем, что сделали эти дети, виноваты взрослые. Где-то не уследили, где-то не подсказали. Не все родители наших детей лишены родительских прав. У некоторых вообще вполне нормальная семья. У нас парень был: отец – военный, мать тоже где-то работает. Но вот такой вот у них индеец. И его отправили к нам – не чтобы проучить, а чтобы воспитать. Дома уже ничего не помогало: раз поставили на учет, два поставили на учет, что-то в школе сделал, где-то там что-то украл. Хотя семья порядочная. Отправили на перевоспитание. Потом вышел – нормальный парень. Родители благодарны теперь».

«Эти ребята видели очень много плохого, – говорит Адам Хазретович. – Бывает, они прямо наперебой начинают рассказывать свои истории. Это что-то. С воспитателями они так не говорят: у них свои понятия о воспитании, у нас – свои. Например, они могут не пустить ребенка на тренировку, если он плохо себя ведет. Но за 13 лет моей работы ни одного косяка на тренировке не было. Такого, чтобы я сказал: «Я тебя больше не возьму». Ни у меня, ни у Рустема. У нас они всегда красавчики».

Спрашиваю у Рустема, поможет ли ребятам время, проведенное в спецучилище, завязать с прежней жизнью. «Думаю, да, – отвечает он. – До того, как они попали к нам, у них в голове была определенная модель выстраивания отношений: родители-алкоголики и отцы, бьющие матерей. Для них это была норма. Здесь они видят, что можно иначе».

***

В России нет государственной системы реабилитации подростков, попавших в спецучилище. Поскольку максимальный срок заключения – три года (с возможностью продлиться еще на один), нередко бывает так: приехал в 12 лет, уехал в 15-16, вернулся в прежнюю жизнь. Поэтому для многих ребят годы (или месяцы), проведенные в Майкопском спецучилище, становятся самыми счастливыми: они нормально питаются, находят друзей, учатся, занимаются спортом. «Иногда от нас не хотят уезжать, потому что знают, куда вернутся», – говорит Рустем.

В училище стараются не терять связь с ребятами после отъезда. Про повторные правонарушения, если они случаются, тоже узнают: в таких случаях органы запрашивают характеристику.

Попав в порочный круг, сложно вырваться. Иногда среда просто сильнее. Но от последней страницы в буклете про училище, который подарил нам директор, становится тепло.

Возможно, вы подумаете, что это преувеличение, но ребята, с которыми я познакомилась в Майкопском спецучилище, правда счастливы. Они улыбаются, когда видят учителей, и несутся с другого конца территории, чтобы пожать руки тренерам.

В Майкопском спецучилище я открыла для себя новую грань футбола. Да, эти парни совершили плохие поступки. Некоторые – просто страшные. Но, попадая сюда, они снова чувствуют себя детьми – как должны были чувствовать себя дома. И эта радость, которую они испытывают от футбола и слова «тренировка» – самое ценное, что я видела за последнее время.

***

В блоге «Страна, где любят футбол» мы продолжаем рассказывать о том, как участники конкурса РФС меняют жизни людей. Узнать про другие футбольные проекты со всей России можно на сайте конкурса «Россия – футбольная страна!» в разделе «Библиотека».

Реклама, «РФС», erid: Kra23j3KF

Телеграм-канал Любы Курчавовой

Фото: Таня Чайка